Олег Владимирович Поль

Биография

Олег Владимирович Поль (1899-1930) - иеромонах отец Онисим

Молодой человек, удалившийся в Кавказские горы в 1924 г. для написания философского труда, избавившего бы человечество от бед. Несколько лет прожил в скиту свт. Николая близ Красной Поляны (Сочи), принял монашеский постриг, рукоположен в священство (о. Онисим). Растрелян в 1930 г. по делу южного крыла ИПЦ. Написал свою заветную книгу, из которой сохранилась только рукопись первой философской части. Является одним из главных героев мемуаров Валерии Дмитриевны Пришвиной "Невидимый Град" (2003г.)
Иеромонах отец Онисим, в миру Олег Владимирович Поль родился осенью 1899 г. в семье пианиста и композитора Владимира Ивановича Поля в Киеве. Мать его Марина Станиславовна, наполовину русская, наполовину полька, была певицей. В раннем детстве Олега родители расстались друг с другом. Вскоре мать Олега вышла замуж за художника (по убеждениям, как и семья Поля, толстовца).
Семья отдала дань всем интеллектуальным веяниям начала века: Марина Станиславовна жила в близком общении с Е. П. Пешковой (женой А. М. Горького), интересовалась теософией, индуизмом. Нужно сказать и о том, что вся семья была воспитана в строгом вегетарианстве, и Олег до кончины своей не узнал вкуса мяса и рыбы.
Марина Станиславовна говорила, что с самого рождения Олег отличался в первом младенчестве особым выражением глаз, мать признавалась, что «боялась всматриваться в эти глаза», в них чувствовалась то ли обреченность, то ли некая призванность.
Детство Олега складывалось нелегко: отчим откровенно ревновал жену к чужому сыну и потому Олег мальчиком жил в доме отца, тоже женатого вторым браком. В. И. Поль еще до революции уехал в Париж, где и умер после второй мировой войны, будучи директором Парижской детской консерватории.
Олег кончал реальное училище в Москве, когда наступила революция, голод и развал жизни. Олег жил в семье отчима, но чувствовал себя обузой. Он уходит из дому, поступив чернорабочим в Толстовскую колонию Ясной Поляны, а затем перебирается в такую же под Москвой. Эти два-три года после революции прошли у Олега в самозабвенной самостоятельной учебе: Олег знакомился с мировой философией.
Быстро разделавшись с толстовством, в котором был воспитан, и наступавшей на него со всех сторон теософией, он находит классическую философию, нащупав в ней твердую почву для ума: Спиноза, Декарт и Лейбниц становятся его учителями. Постепенно Олег подошел к русской религиозно-философской мысли начала века. Мы все, вступившие в новую эпоху семнадцатилетними, прошли в той или иной степени те же ступени самообразования.
Олег знакомится в это время с творениями древних и новых подвижников православия, пятитомником Добротолюбия, к отдельным работам его авторов, и, наконец, с самим храмовым действом.
На пороге храма мы впервые и встретились с Олегом осенью 1923 г. Он, крещеный в младенчестве, с тех пор никогда не был в церкви, не знал ее и теперь искал путей в нее войти. Ему казалось это трудным. Но как только он вошел – это стало ему как вход в родной дом, с поразительной быстротой он освоил ее дух, смысл и настрой.
Олег поражал своей целеустремленностью. Известный литературовед и философ М. О. Гершензон, хороший знавший семью Поля, говорил, что он наблюдал за развитием Олега, как за развитием гения.
У Олега был абсолютный слух, руки его лежали на клавишах рояля, как бы для этих клавиш созданные, он хорошо рисовал. Но Олег постоянно говорил, что проживет недолго и должен торопиться. Торопиться, чтобы успеть сказать остающимся людям какое-то ясное слово о найденном, о спасении от зла на этой исполненной зла земле.
Олег входил в церковь, неся замысел о книге, долженствовавшей рассказать в доходчивых для нового человека образах и понятиях о спасительной истине, найденной им в Евангелии и осуществлении Евангелия в подлинной Церкви святых. Будущую книгу он назвал «Остров Достоверности».
Первым духовным отцом Олега был о. Роман, священник из храма св. Алексея, что в Глинищевском пер. (храм этот снесен). Вокруг этого уважаемого священника в те переломные годы выросло так называемое «братство». Братства в те годы были повсеместным явлением, быстро выросшие и быстро исчезнувшие, в основном, из-за гонений со стороны новой власти. Образовывались они из молодых людей разных слоев общества, выброшенных из жизни революцией. Они искали духовного пристанища и смысла. Братства носили характер чего-то незавершенного, противоречащего, сама идея монастыря в миру выглядела неосуществимой мечтой, идеализацией действительности.
Олег искал той формы жизни, которая давала бы возможность осуществить свое призвание – работать над книгой. В это время у него появился меценат, поверивший в него и пожелавший поддержать его материально, но это продолжалось недолго, впоследствии этот человек был арестован, отбыл срок и уехал на родину (он был поляк). У Олега был прогрессирующий туберкулез желез, в это время болезнь обострилась, друзья советовали переменить климат – ехать на юг. Но не это определило его решение. Он прочел книгу В. П. Свентицкого «Граждане неба» о кавказских пустынниках, живших по примеру древних подвижников в далеких, малодоступных горах. Олег решил отыскать этих людей и остаться с ними. Ему дали рекомендательные письма к живущим в Геленджике толстовцам, и весной 1924 года Олег уехал.
Ближайшее поселение пустынников было в районе Красной Поляны. Олег направился в горы и в нескольких километрах от маленького селения на Ачиш-хо он нашел келью отца Даниила. Они сразу внутренне сошлись, и монах оставил Олега жить у себя. Между наставником и послушником, простым монахом, пишущим философский труд, сложились доверительные отношения, полные уважения и внимания друг к другу. Встреча с о. Даниилом была для Олега воистину даром Провидения.
Все свободное от выполнения молитвенного правила время Олег писал. Зимой он приезжал в Москву за необходимыми книгами, прочесть друзьям написанное, выслушать их замечания.
Через два года к нему приехал его ученик по толстовской колонии, преданный ему юноша Боря Корди. Боря вскоре принял постриг с именем Арсения. Стали жить втроем. Выстроили две новые кельи на поляне.
Весной 1926 г. в Москве Олег окончил свой «Остров». Сочинение было перепечатано на папиросной бумаге в несколько экз., хранилось у разных друзей, но все эти люди были репрессированы и работа Олега исчезла. Известно только, что в начале 30-х годов один экземпляр был переправлен отцу в Париж, дальнейшая судьба рукописи неизвестна.
В 60-х годах в Москве был отыскан перепечатанный первый черновой вариант работы с явными недоделками. Кроме того, в нем отсутствует самая яркая по художественным находкам 3-я часть работы.
В 1927 г. Олег принял постриг, в 1929 г. в Ленинграде принял монашество. Окончив «О. Д.», он пишет «Экономику», затем пишет «О литургии».
Осенью 1929 г. на поляне в горах, где жили монахи, появились вооруженные люди. Они арестовали и увели всех троих, а кельи сожгли. Арестованных перевезли в Новороссийскую тюрьму. В эту тюрьму гнали множество монахов, арестованных в горах, гнали по трудной дороге через несколько перевалов с долины Псоу и других мест. Всех погрузили у моря на баржи, везли в невыносимой тесноте, монахи плыли и пели молитвы. Отца Даниила вскоре расстреляли, Боря по молодости получил всего пять лет лагерей. Олега судили долго, им заинтересовались, перевели в тюрьму в Ростов-на-Дону. Его жизнь хотели сохранить. Так и сказал следователь сестре, которая приезжала к Олегу из Москвы. Мы поняли со слов следователя, что Олег доверял своим судьям, говорил открыто, развивая перед ними свою экономическую систему спасения России, близкую к учению Г. Джорджа.
Олегу предлагали ценою сохранения жизни отказ от своего мировоззрения и переход на службу новой власти. Сестра привезла записку из тюрьмы: Олег просил немного свежих яблок и передавал друзьям, чтобы его не забывали. Это все что мы узнали. Олега расстреляли. Это случилось летом 1930 года, по-видимому, в июне. День так и остался неизвестен. Матери принесли официальное извещение о совершившемся факте в начале июля.
В одну из этих ночей я увидала сон: я нахожусь в храме, где кончилась ночная служба. Брезжит рассвет, молящиеся отдыхают, лежа и сидя на полу, неразличимые в полумраке. Кое-где мерцают лампады. Все ожидают утреннюю службу. Вдруг распахивается дверь храма, врывается утренний свет. В этом свете входит высокий Олег в простой длинной одежде. Он стремительно проходит между молящимися, мимо меня, ни на кого не глядя, прямо в алтарь. Стоя на коленях, я протягиваю к нему руки. Он отстраняет меня властно: «Нельзя. Не прикасайся!» – и исчезает в алтаре.



Показывать:
Вне серий
X