Дойль: Затерянный мир (Научная фантастика, Приключения: прочее) 12 12
Да, тоже в детстве была именно эта книга, именно с этими рисунками.
Оценка: отлично!

Ахмадулина: Свеча (Поэзия: прочее) 01 12
Из интервью с Беллой Ахмадулиной:
«— Вы знаете, что останется от моих стихов? Останутся только... письма читателей. Своего литературного значения я никогда не преувеличивала. Я знаю, что была человеком своего времени и свой долг исполняла так, как его понимала. Мне достаточно того, что среди неисчислимых любителей поэзии есть — пусть немного, пусть столько-то — тех, кого я имею дерзость и нежность назвать моими читателями...»

Казаков: Поедемте в Лопшеньгу [Авторский сборник (рассказы, очерки)] (Советская классическая проза) 06 03
Из книги Василия Аксёнова "Таинственная страсть":
"Этот Юра Атаманов [Казаков] был на пять лет старше Тушинского [Евтушенко], то есть подходил к тридцати пяти. У него был большущий лоб, переходящий в лысину. Имелся также порядочный нос, довольно часто пребывающий в неспокойном состоянии. Красиво очерченные губы часто причмокивали. Глаза все время хранили довольно странное выражение неполного присутствия, которое еще усиливалось толстыми линзами очков. Если читатель хочет получить еще больше деталей, касающихся внешности Атаманова, и в частности описание его нескладной, но сильной фигуры, он может прочесть Юрин рассказ «Трали-вали», в котором бакенщик Егор считается чем-то автопортрета.
Вообще этот рассказ считается выражением Юриного гения. К тому времени он написал по крайней мере дюжину рассказов, отмеченных этим редким человеческим качеством. Говорят, что гениальность можно угадать по таким внешним приметам, как чуткий нос или проявления жадности. Юрина жадность все-таки под вопросом, а вот что касается обоняния, можно сказать наверняка: у Атаманова нет ни одной прозы, в которую не влез бы его большой, с подрагивающими закрыльями орган нюха. Помнил все запахи своей жизни: рогожи, канаты, гниль, вобла, пыль, аптека, старые обои, пар, медь, бензин, дорога, сапоги, листья, рыба, смола, водоросли, соль, юг, древность, лодки, собаки, ружья, мыло, мочалки… Высшим проявлением этого ольфакторного буйства был один из самых ранних его шедевров «Арктур — гончий пес». Слепой с рождения пес-охотник не видел в жизни ни одного предмета, но нюх его волшебный толкал его на стезю гона и вдохновлял до предела. Нюх его и погубил.
Когда эта метафора человечества вышла в свет, литературная Москва взволновалась — пришел гений! А гений тем временем подрабатывал в ресторанном джазе, лабал на контрабасе. В отрочестве его, арбатского мальчика, тянуло на Поварскую-Воровскую, в Институт Гнесиных. Ему казалось, что он рожден для «звуков нежных», но оказалось, что мощные запахи жизни сдвигают звуки на зады.
Весной 1963 года он воспылал желанием спасти Тушинского. Он покажет ему Севера, познакомит с охотниками на белух, которые никогда и не думают о блядской политике или о говенной московской номенклатуре. Они забудут о дегенеративном шампанском московского разлива и будут пить только спирт, чистый спирт, да еще и с огоньком, да еще и с огоньками, которые, если его пролить, запрыгают, как чертенята, по рукавам и по плечам, по рукавицам, по стеганым штанам и по ушанкам.
На моторных баркасах мы будем уходить все дальше на север к заброшенным топям и там, в безмикробном воздухе, станем коптить свою жизнь, кучковаться с приблудными мужиками, а любви искать не у дамочек из Дома кино, а у поварих и медсестер".

Корицкая: Лесные человечки (Сказка, Детские стихи) 14 10
В нашей семье эту сказку знали наизусть четыре поколения. Книжечка пережила войну и два года немецкой оккупации...
Оценка: отлично!

Рассел: Ниточка к сердцу [авторский сборник] (Научная фантастика) 20 09
Книга детства...
Оценка: отлично!

Маканин: За чертой милосердия (Социальная фантастика, Современная проза) 20 04
Эта повесть изначально была издана под названием "Долог наш путь" ("Знамя", № 4, 1991).
Вещь сильная, но тяжёлая (для психики). На ночь глядя перечитывать не будешь. И в то же время - прочитав, никогда не отправишь её в макулатуру.
Интересно: название "За чертой милосердия" заимствовано у Дмитрия Гусарова?

Коцюбинский: Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы (Классическая проза, Поэзия: прочее, Драматургия: прочее) 11 01
Из аннотации: «Тени забитых предков». Что-то в этом есть...

Елкин: Луначарский (Биографии и Мемуары) 01 11
В "Новом мире" (№ 2, 1968 г.) была опубликована критическая статья об этой книге - "Дилентантизм и неряшливость" (автор - Н. Трифонов). Кое-какие цитаты оттуда:
"Сообщения о таких фактах в жизни Луначарского, каких не было в действительности, в книге нередки."
"Неточности и ошибки сопровождают изложение биографии Луначарского, можно сказать, от колыбели до могилы." "Полная неразбериха с датировкой арестов и тюремной эпопеи Луначарского." "С первой же страницы бросается в глаза неодолимая страсть автора к украшательству."
""Святили воду на Неве под рождество", - сообщается на странице 23. Между тем, как известно, так называемое "водосвятие" совершалось не под рождество, а на крещение (6 января)."
"Но, может быть, особенно колоритный пример встречается на странице 84: "Нелепо было бы думать, что Луначарский... вдруг неожиданно повернул на 360 градусов и с легкостью стал исповедовать идеи прямо противоположные". Нет, наш биограф не силён и в геометрии.

Трифонов: Нетерпение [Повесть об Андрее Желябове] (Историческая проза) 26 08
Перечитал "Нетерпение" этим летом (2020 г.), спустя почти 40 лет после первого прочтения в 1980-х. Ожидал "нафталина", чего-то устаревшего. Но, как ни странно, прочитал единым махом. Не скучно, динамично и до сих пор поучительно.

Солженицын: В круге первом (Антисоветская литература) 17 05
Три понравившиеся цитаты:
"Это поразительное свойство людей — забывать! Забывать, о чём клялись в Семнадцатом. Забывать, что обещали в Двадцать Восьмом. Что ни год — отуплённо, покорно спускаться со ступеньки на ступеньку — и в гордости, и в свободе, и в одежде, и в пище,□— и от этого ещё короче становится память и смирней желание забиться в ямку, в расщелинку, в трещинку — и как-нибудь там прожить."
"И в этот самый миг с железной дороги, которая шла от Марфина меньше, чем в километре, донёсся долгий заливчатый паровозный гудок — тот особенный, одинокий в ночи, за душу берущий паровозный гудок, который в зените лет напоминает нам детство, оттого что в детстве так много обещал к зениту лет."
"Сологдин чиркнул. Сера вспыхнула и отлетела на грудь. Со второй спички сера не сорвалась, но огонёк её бессилен был объять скрученное коричневатое тело спички. Попыхав, он погас с обиженной струйкой дыма.
Сологдин про себя выругался ходовым лагерным ругательством. Невоспламеняемые несгораемые спички! — в какой стране есть подобные? Ведь таких и нарочно не сделаешь! «Победа»! Как они вообще одержали победу?
Третья спичка при нажатии сломалась. Четвёртую он ещё из коробки достал сломанную. На пятой с трёх сторон головка была без серы.

Савченко: Открытие себя [с комментариями автора] (Научная фантастика) 21 10
Да, запомнились именно эпиграфы:
"Если, возвратясь ночью домой, ты по ошибке выпил вместо воды проявитель, выпей и закрепитель, иначе дело не будет доведено до конца."
Уже лет 30 повторяю эту фразу...

Аксенов: Любовь к электричеству [повесть о Леониде Красине] [1-е изд.] (Историческая проза, Советская классическая проза) 21 10
Умели-таки писатели-шестидесятники "вставить шпильку" и зародить сомнения даже в такой легальной и одобренной властями затее, как повесть о революции:
"– Вы победите, – продолжал философ. – Еще в седьмом году я предсказал победу большевикам. Но будет ли это та победа, которая рисуется сейчас вашему воображению? Залог победы большевистского марксизма – в его единой, непримиримой к любым малейшим отклонениям идеологии, но в этой ортодоксии спрятаны основы трагического изменения, и та свобода, которую вы принесете миру, будет свободой без радости, механической свободой сцепленных друг с другом рычажков…
«Врешь, врешь, – думал он <Красин>. – Наша свобода будет свободой каждого для всех и всех для каждого! Мы построим новое общество...»
– В марксизме есть стремление к мессианству, и поэтому русский народ примет его, ибо и самому русскому народу в высшей степени свойственна идея мессианства. Произойдет подмена марксизма русской державной идеей, и всё вернётся на круги своя, для того чтобы вновь разрушиться и возникнуть, и так будет до самого конца…

Давыдов: Тайная лига (Историческая проза) 16 10
Рассказ "Тайная лига" в других книгах имел другое название: "Никто не узнает наших имён".

Верн: Удивительные приключения дядюшки Антифера (Приключения: прочее) 11 10
Книга "Удивительные приключения дядюшки Антифера" была впервые издана в серии " Библиотека приключений и научной фантастики" в 1959 году, тиражом в 165 000 экз. Была немного другая аннотация: "Впервые публикующийся в советское время роман Ж. Верна "Удивительные приключения дядюшки Антифера" рассказывает об увлекательных поисках сокровищ, о полных опасностей путешествиях по далеким морям и неведомым странам, о смелых и упорных людях, романтиках, преданных в любви и дружбе." Ну, и цена книги была дореформенная - 8 р. 65 коп. Потом было три доп. тиража - в 1960, 1965 и 1966 гг. (по 100 000 экз. каждый); отличались цветовым фоном обложки.
В данном файле не хватает иллюстраций П. Луганского и послесловия Евг. Брандиса "Жюль Верн и его романы" (стр. 357-379 бумажной книги). Впрочем, в других интернет-библиотеках есть соответствующий файл DJVU, в котором всё это присутствует.

Аксенов: На полпути к Луне [книга рассказов] (Современная проза) 18 06
Соглашусь с iggy71: рассказы показались слабыми. "Дикой" - видимо, дань наступающему 50-летию Октября. Самый слабый рассказ в сборнике - "Перемена образа жизни": пальмы, Гагры, авиаперелёт - видимо, по тем времена это был культурный шок. "Товарищ Красивый Фуражкин" - современному человеку неясно, в чём состав преступления дяди Мити: "Сейчас надо мандарины везти в Сухум, а гвозди в Стамбул, а носки в Тбилиси, доски, бочки, стручки перца, трикотаж, галантерею, лавровый лист, пуговицы, запонки, томаты, рыбу, кавуны, цветы, веревки, кальсоны, радиолампы, тюль, листовое железо, вилки, ложки, домашних животных, пряники, коржики, семгу, икру, вино, лекарства, кресты, надгробья, книги, табак, олово, железо, марганец, химикалии в Джанкой, в Балаклаву, в Рим, в Париж, в Москву, в Свердловск…" Стандартные мысли специалиста по логистике.
"Японские заметки" - обычные, средненькие, из журналистского блокнота. За полвека всё изменилось; заметки уже не актуальны, как прошлогодние биржевые сводки.
Со всего сборника осталась в голове пара фраз, типа: "Женский голос сказал по-английски:
—□Курли, шурли, лопс-дропс… сенкью."
А так - пустая порода. Можно сказать о книге словами самого автора: "Вся эта сцена, будь она озвученной, должно быть, вызвала бы во мне гнев или боль, но сейчас она прошла перед моим безучастным взором, словно кадры старого немого фильма.

Шалимов: Охотники за динозаврами [Охота за динозаврами] (Научная фантастика) 08 06
В детстве у соседского мальчика был такой диафильм. Я ходил к нему в гости и в тёмной комнате с замиранием сердца ждал появления очередного кадра - динозавра жуткой зубастой пастью, вцепившегося в жалкий негритянский плотик... Потом ещё - подлый злодей, уверенный, что всё рассчитал, и неожиданное спасение главного героя... В общем - впечатление на всю жизнь.

Нагибин: Встань и иди (Биографии и Мемуары) 25 05
Нагибин оставил здесь хлёсткие описания быта послевоенной российской глубинки (я сам долго жил в общагах, поэтому близко всё):
"Комнаты общежития с высокими потолками и большими окнами выходили в широкие, просторные коридоры, тянущиеся во всю длину здания. В конце каждого коридора располагались обширные общественные кухни и места общего пользования. В нижнем этаже находились душевые и прачечные. «Каморки», как окрестили в Рохме коммуну Кущинского, не имели успеха. Рабочие стремились к земле. Одинокие достигали этого женитьбой на коренных рохомчанках, семейные предпочитали ютиться в убогих лачужках, но при своем наделе. В результате «каморки» стали обиталищем рабочих подонков: безмужних баб, гулящих девок, пьянчужек, словом, всякого деклассированного сброда. В пору революции и разрухи состав обитателей каморок стал еще более пестрым: какие-то странники и странницы, безногие и безрукие солдаты, ничьи «жонки» с многочисленными детьми; густое человеческое месиво набило их от душевых и прачечных до мест общего пользования. Пустовали лишь кухни: огромные, никогда не озарявшиеся веселым треском огня плиты не оставляли «жизненного пространства».
В иных комнатах ютились по две-три семьи, в иных располагался на просторе один-единственный владелец или владелица. Все комнаты слали в коридор густые, несвежие запахи еды и, словно гигантские шмели, неугомонно жужжали примусами. Кухнями Кущинского от веку никто не пользовался, они были построены в расчете хоть на какое-то общественное начало в быту обитателей каморок, и это сразу определило их нежизнеспособность. Даже совместная закупка дров оказалась недоступным делом для этих разобщенных, подозрительных, тайно и явно ненавидевших друг друга людей."
Поход в туалет: "Я быстро пересек кухню, наугад толкнул какую-то дверь и вновь очутился в громадном зале, лишь немного уступающем первому. Пол, стены и потолок, слепленные из серого, холодного вещества, похожего на бетон, непрерывно сочились омерзительной, зеленоватой влагой. Единственно сухим в этом гнилостно потеющем зале была паутина, сверху донизу заткавшая высокое, готическое окно. Посреди зала торчал диковинный цветок: два чугунных бутона-унитаза на общем трубчатом стебле. Другой обстановки не было. На одной из стен чья-то рука начертала дерьмом: «Гитлер — пидорас». Надпись находилась под самым потолком, видимо, писавший стоял на плечах товарища. Крупные, корявые буквы рельефно выделялись на серо-зеленоватой слизи стены.

Аллен: Серые тени [отсутствуют 8-11 главы] [Shadows in the Sea: The Sharks, Skates and Rays ru] (Природа и животные, Биология) 23 05
У меня в бумажной книге (2-е изд., 1971) не 7, а 11 глав. Глава 8: "Происхождение акул и что они собой представляют"; глава 9: "Антология акул - их семейства и виды"; глава 10: "Ближайшие родственники акул"; глава 11: "Спутники акул".
Первые семь глав - совпадают (и по названию, по тексту; тот же переводчик).

Нагибин: Рассказы (Современная проза) 11 05
Книга произвела двойственное впечатление.
1). Что касается языка и стиля. Конечно, чувствуется рука мастера. С другой стороны, слишком много места уделено чересчур детальным описаниям всего и вся - от болота и речки до заката и ореола вокруг фонаря. Юрий Трифонов как-то писал о Достоевском: "Он лишён зуда всё непременно с чем-то сравнивать". Здесь же этот "зуд" - в полный рост. Хотя ряд сравнений, несомненно, удачлив. Но в целом из-за этой чрезмерной описательности повествование становится нединамичным, как-то пробуксовывает (например, описание ног и туфель, проходящих мимо подвального окошка кабачка, занимает почти страницу). В общем - прошлый век...
2). Касаемо содержания. Меня как-то совершенно не "цепляют" все эти деревенско-солдатские пляски под гармошку, девки в галошах, МТС, радость по поводу приезда нового молодого агронома, возницы на санях и их мерины, жующие овёс из торбы, надежды на нового председателя райкома, который "приедет и во всём разберётся", утиные охоты (когда эти утки в городских парках хлеб берут из рук - какая доблесть на них охотиться?)... В общем, сгинула бесследно вся эта жизнь, с её патефонами, примусами и битком набитыми тесными деревянными избушками - и не жаль...
3). По рассказу "Ночной гость" в своё время был даже снят фильм с молодым Смоктуновским. Смотрел в глубоком детстве...

По   : Ворон [Переводы] (Поэзия: прочее) 13 02
Я проснулся спозаранку,
Со стены достал берданку,
Дверь открыл, курок нажал -
Дохлый ворон там лежал.

Зиновьев: Катастройка, Повесть о перестройке в Партграде (Современная проза) 13 02
Прочитал книгу летом 1990-го; тогда очень понравилась, т.к. была актуальна. Многие фразочки оттуда вошли в мой повседневный лексикон: "Народные массы в лице одной столетней глухонемой старухи поддержали это предложение."; "...покинул магазин "через задний проход", как потом написали в протоколе милиции."; "Гости выпили по кружке и повеселели. После второй кружки они ощутили единство с народом и стали мочиться тут же у ларька." Ну, и глава про комсомольца по кличке Унитаз (у которого всю жизнь ломался унитаз, куда бы он ни заселился) - это прелесть.

Полевой: Повесть о настоящем человеке (Советская классическая проза, О войне) 27 01
Эту повесть хорошо разобрал Михаил Веллер:
"Но по порядку. Бомбардировщики разгружаются над объектом, истребители прикрывают, немцев в воздухе нет, что же делает командир конвоя? – удаляется один в сторонку немножко пока повоевать. Тут на бомберов и мессеры свалились.
Это какая-то ахинея первая. Увлекся, понимаешь, рвением горел! Да если прикрытие – по любой причине! хоть на минуту! – оставляло бомберов, и немцы срубали хоть один, то командир истребителей автоматически шел под трибунал – и в редком случае шел в штрафбат, а так – расстреливался. Грубейшее нарушение приказа – охраны вверенных бомбардировщиков! Таково было положение, закон.
Дальше. Взяли его в клещи – сажать повели. Да на кой он им сдался? Новая секретная машина, или ас знаменитый? Или делать им нечего было? Жгли всех пачками, а тут решили истребителя сажать.
Ну ладно: ведут. И тут он уходит наверх, вырываясь из-под верхнего. Только зацепить успели. Чтоб «И-16» ушел от «Мессершмитта» на вертикалях – это спорно. На горизонталях – ладно: скорость ниже, крыло короче, радиус разворота меньше, – маневренней на горизонталях, можно ускользнуть. Но на вертикалях – с меньшей скоростью, меньшей мощностью, меньшим темпом набора высоты, – не знаю, не слыхал.
Ладно: ушел. Тянет домой с обрезанным движком. Явно не дотягивает, внизу лес, садиться некуда. Вопрос: почему не прыгает с минимальной высоты, пока можно? Это ж самоубийство, почти нет шансов остаться в живых, в лучшем случае переломаешься в труху! Объясните мне, летчику, зачем втыкаться в лес?!
Лежит. Медведь подходит, шатун. Ходил я на медведя… Если на лес грохнется с неба самолет поблизости, то медведь тут же обделается и удерет от этого необъяснимого ужаса, и приблизится очень нескоро и очень осторожно. Ну, шатун, жрать хотел – пришел. Когтем цапнул – комбинезон не подался. Да он цапнет – жесть раздерет, голову оторвет! "Комбинезон не подался"! Понюхал – решил: мертвый. Это, может, Полевой решил бы, что мертвый, а медведь – он как-нибудь разберет, кто мертвый, а кто живой. И свернет шею. Голодный – закусит сразу, сытый – прикопает, чтоб запашок пошел, но сытый шатун – это редкость большая. Короче, глупый медведь попался и несчастливый. Потому что человек тут же, лежа, выстрелил в медведя из пистолета и убил его. Это, стало быть, лежа, навскидку, одним выстрелом, из пистолета ТТ – какого ж еще? – калибра 7,62 – уложил медведя. Странно еще, что не из рогатки он его убил. Как пропаганду мощи советского стрелкового оружия я это понимаю, а как рецепт охоты на медведя – пусть мне писатели растолкуют, это я не понимаю. Эту живучую махину – из этой пукалки? в сердце – фиг, на дыбки поднимать надо, иначе не попасть, с черепа рикошетом соскользнет, позвоночник из этого положения такой ерундой тоже не перешибешь. Короче, охотник на привале.
Кстати. Курс свой он знал, карту имел, расстояние до линии фронта представлял, – чего он тогда медвежатиной не запасся? Или исключительно ежиков и клюкву предпочитал?
А вот дальше он чувствует, что похоже, переломал плюсны стоп. Похоже, даже раздробил. И что же он делает? Снимает унты… Пока меня первый раз не ранило, я не понимал, почему на раненых одежду срезают, а не снимают нормально. А потому что движения эти все в твоей ране смещают, давят, трут, кажется – просто мясо у тебя с костей завернется пластом, если штаны на тебе не разрежут, а снимать начнут с раны. И сапоги срезают, и валенки. А когда раздроблены все мелкие косточки стопы – снимать обувь, – это пытка чище любого испанского сапога. Так мало того – он потом унты обратно натянул! Тут я не выдержал, спросил у доктора в санчасти. Удивился доктор, прочитал, помычал, уклонился. Так он потом еще встал на эти ноги и пошел!!! По горячке после ранения и на обрубках пойдешь, но это первые минуты только, а потом все! это где ж вы видели, чтоб люди на раздробленных ногах шли да шли?!
Как хотите, но все это чушь.

Брэдбери: Р — значит ракета [Авторский сборник] (Научная фантастика) 10 01
Одна из любимейших книг детства. На первое место поставил бы рассказ "Нескончаемый дождь"; затем - "Р - значит ракета" и "Космонавт". Ну, и, конечно, присутствует канонический "И грянул гром..." - про бабочку, раздавленную в далёком прошлом, из-за чего изменился ход истории.

Некрасов: В окопах Сталинграда [1947] (О войне) 03 01
Я тоже долго сомневался в годе издания: подписано к печати 22.11.1947, а на первой странице стоит 1948... Сайт https://fantlab.ru/work280446 книгу с такой обложкой датирует 1947 годом.

Искандер: Мой дядя самых честных правил (Современная проза, Рассказ) 28 11
Словарь его, как у современных поэтов-песенников, был предельно сжат. Вытряхните на стол тетрадь второклассника — там будут все слова, которыми дядюшка обходился при жизни. Правда, у него было несколько выражений, которые явно не встретишь в тетради второклассника и даже в книге не встретишь. Он употреблял их, как и нормальные люди, в минуты наибольшего душевного подъема. Из них можно воспроизвести только одно: «Удушу мать»."
Превосходный рассказ! Один из моих любимых.

Брадис: Четырехзначные математические таблицы (Математика, Справочники) 31 10
Да, не удалось мне их выучить наизусть в 70-х...

Форд: Сегодня и завтра [Today and Tomorrow ru] (О бизнесе популярно) 19 06
"В настоящее время мы располагаем большими источниками энергии, чем когда-либо раньше, и ищем все новых и новых. В будущем мы научимся утилизировать атомную энергию. Мы всюду ищем новой и новой энергии."
Генри Форд написал это в 1926-м(!) году, за 6 лет до открытия нейтрона. Ему было 63 года. И он оказался провидцем...

Ницше: Так говорил Заратустра [Also sprach Zarathustra ru] (Философия) 02 06
«Побеждают только сильные духом! К чёрту людей, не умеющих жить полезно, радостно и красиво. К чёрту сопливых нытиков!» (Николай Островский).
Ну чем не советский Ницше?

Алексеев: Новая рубаха (Детская проза) 19 12
Помню, была у меня в детстве точно такая книга...

Сэлинджер: Над пропастью во ржи [The Catcher in the Rye ru] (Классическая проза) 24 10
Прочитал книгу где-то год назад - увы, не впечатлила (равно как и прочие рассказы Сэлинджера). Может, возраст не тот (мне уже почти "полтинник") - ничто в душе не откликнулось. Была возможность поставить эту книгу себе на книжную полку, но не стал: понял, что никогда её не буду перечитывать...
Кстати, убийца Джона Леннона незадолго до покушения читал именно эту вещь...

Солженицын: Как нам обустроить Россию (Классическая проза) 01 12
Писано 20 лет назад:
“Нельзя допустить напор собственности и корысти — до социального зла, разрушающего здоровье общества. Противомонопольным законодательством необходимо в пределах любого вида производства регулировать непомерный рост сильно укрупненными налогами. Банки — нужны как оперативные центры финансовой жизни, но — не дать им превратиться в ростовщические наросты и стать негласными хозяевами всей жизни.
Так же в общем виде кажется ясным, что ценою нашего выхода из коммунизма не должна быть кабальная раздача иностранным капиталистам ни наших недр, ни поверхности вашей земли, ни, особенно, — лесов. Это опаснейшая идея: чтО загублено нашим внутренним беспорядьем — теперь пытаться спасать через иностранный капитал. Он будет литься к нам тогда, когда обнаружит у нас для себя высокую прибыльность. Но не заманивать к нам западный капитал на условиях, льготных для него и унизительных для нас, только придите и володейте нами, — этой расторговли потом не исправить, обратимся в колонию. (Хотя: за советские три четверти века мы и скатились на уровень колонии, а какой же иной?..) Допускать его — в твёрдом русле: чтобы вносимое им экономическое оживление не превышалось ни уносимой прибылью, ни разорением нашей природной среды. Тогда и мы ускорим наше качественное выравнивание с развитыми странами.”
”Приходится признать: весь XX век жестоко проигран нашей страной; достижения, о которых трубили, все — мнимые. Из цветущего состояния мы отброшены в полудикарство. Мы сидим на разорище.
Сегодня у нас горячо обсуждается: какое государственное устройство нам отныне подходит, а какое нет, — а этим, мол, всё и решится. И ещё: какая б новая хлёсткая партия или «фронт» нас бы теперь повели к успехам.”
“А скажем и так: государственное устройство — второстепеннее самого воздуха человеческих отношений. При людском благородстве — допустим любой добропорядочный строй, при людском озлоблении и шкурничестве — невыносима и самая разливистая демократия. Если в самих людях нет справедливости и честности — то это проявится при любом строе.”
“Как принцип это давно предвидел и С. Л. Франк: И при демократии властвует меньшинство. И В. В. Розанов: «Демократия — это способ, с помощью которого хорошо организованное меньшинство управляет неорганизованным большинством.»
В самом деле, гибкая, хорошо приработанная демократия умеет лишить силы протесты простых людей, не дать им звучного выхода. Несправедливости творятся и при демократии, и мошенники умеют ускользать от ответственности. Эти приёмы — распыляются по учреждениям демократической бюрократии и становятся неуловимы. Сегодня и из самой старинной в мире демократии, швейцарской, раздается тревожное предупреждение (Ганс Штауб): что важные решения принимаются в анонимных и неконтролируемых местах, где-то за кулисами, под влиянием «групп давления», «лоббистов».
И при всеобщем юридическом равенстве остаётся фактическое неравенство богатых и бедных, а значит более сильных и более слабых. (Хотя уровень «бедности», как его сегодня понимают на Западе, много, много выше наших представлений.) Наш государствовед Б. Н. Чичерин отмечал ещё в XIX веке, что из аристократий всех видов одна всплывает и при демократии: денежная. Что ж отрицать, что при демократии деньги обеспечивают реальную власть, неизбежна концентрация власти у людей с большими деньгами. За годы гнилого социализма накопились такие и у нас в «теневой экономике», и срослись с чиновными тузами, и даже в годы «перестройки» обогатились в путанице неясных законов и теперь на старте готовы ринуться в открытую, — и тем важней отначала строгое сдерживание любого вида монополий, чтоб не допустить их верховластья.
А ещё удручает, что рождаемая современной состязательной публичностью интеллектуальная псевдо-элита подвергает осмеянию абсолютность понятий Добра и Зла, прикрывает равнодушие к ним «плюрализмом идей» и поступков.”
Может, стоит перечитать и сегодня?

Санин: Прекрасное далёко (Альтернативная история) 11 11
Прочёл её год или полтора назад (когда "доллар стоил 23 рубля" (из повести)). Понравилось, как написана, много удачных сравнений, а главное - повесть породила много мыслей (хоть я и не всегда солидарен с автором). Многое мы приобрели в результате всех этих перемен, но многое и потеряли по дороге, увы... Действительно, редко кто сейчас остановится, чтобы помочь человеку, лежащему на обочине; и в голову не придёт помогать узбеку-гастарбайтеру катить его тележки в универсам...
В общем, если поделить пополам лист бумаги, над одной колонкой написать "Что приобрели", над другой - "Что потеряли", и начать их заполнять, то обе колонки будут очень и очень длинными... Как раз в этой повести мне понравилось, что автор не забывает об обеих колонках, хотя и отдаёт предпочтение одной из них...

Азимов: Поющий колокольчик (Научная фантастика) 07 08
А у меня в детстве был такой диафильм...

Азимов: Конец вечности [The End of Eternity ru] (Научная фантастика) 07 08
Одна из любимейших книг! Не поленился даже сверить с бумажным оригиналом и отредактировать.

Ломм: «Дрион» покидает Землю (Боевая фантастика, Детская фантастика) 23 02
Автор статьи про А.Ломма В. Кропанин пишет, что после 1973 года "этого автора прекратили публиковать совсем". В то же время 1-ая часть повести ""Дрион" покидает Землю" публиковалась в "Пионерской правде" в 1974 году (начиная с №6 газеты), а 2-ая часть - в №№ 82-84, 86-87, 90-93, 96-100, 102 за 1975 г. и №№ 2, 4 и 5 за 1976 г. (сейчас держу последнюю газету в своих руках).
А так - конечно, тогда это было здорово, особенно первая часть, не перегруженная особыми техническими деталями и фантастическими словами... Детство есть детство! Тоже вырезал из газет и наклеивал в тетрадь (год проставить не удосужился); тетрадь преждевременно закончилась, и несколько последних газет остались ненаклеенными. Но сохранилось всё!