Родилась я в Волгограде во времена, как мы теперь уже понимаем, светлой и жизнерадостной эпохи застоя.
Мать моя – потомственная донская казачка, отец – гордый волжанин. Причем, волжанин он не в поэтическом или обобщенном смысле: мол, житель Поволжья, а в прямом. То есть несколько поколений его семьи проживало непосредственно на берегу Волги. Сейчас бы это назвали «жить в первой линии» … Красота! Из окна высунешь случайно руку, а в ней уже стерлядь или ведерко с черной икрой. Употреблять последнюю исключительно большими расписными деревянными ложками меня научили именно там, на высоком волжском берегу. Представьте, как смотрят на меня знакомые и друзья, когда при виде икры, я ищу ложку покрупнее.
Но вернемся ко мне-младенцу... В возрасте десяти недель я была оставлена на попечение трех кормилиц. Дело в том, что мать моя, подчиняясь законам той, социалистической жизни, должна была выйти на работу. Как бы ни противоестественно это выглядело, но кормилицы, поочередно питая меня своим молоком, сделали свое дело. Я приобрела нужную для человеческого ребенка форму и вес, после чего стало возможным показывать меня родственникам и даже посторонним. Шло время, и я начала задавать вопросы. Много вопросов. Родители не растерялись и поступили хитроумно: они обучили меня алфавиту и практически сразу же записали в библиотеку.
В пять лет я уже бегло читала, и с тех пор семья перестала меня видеть и слышать. Обнаружить меня можно было или в библиотеке, куда я отправлялась в сопровождении тетки, или в моей комнате наедине с двенадцатью принесенными книжками. Их мне хватало ровно на два дня.
Безмолвно примостившись на углу синего дивана и поглощая с невероятной скоростью всю принесенную домой незатейливую детскую литературу, я демонстрировала отсутствие интереса к каким бы то ни было шумным играм и даже игрушкам. В квартире стояла гробовая тишина!
Дитя-мечта! Со временем такой ребенок мог бы стать воплощением амбициозных грез любых родителей. Не тут-то было! Надежды на то, что из меня выйдет толк не было по причине слабости моего физического тела и отсутствия иммунитета. Одна болезнь сменяла другую.
«Вся жизнь в борьбе!» – это как раз про меня. Детство, а потом и отрочество, были обесцвечены бесконечным рядом заболеваний. Ярких красок добавило юношество! Оно разукрасило меня лимонно-желтым гепатитом. Мне повезло! Вдруг в одночасье поменять цвет кожи и всех видимых слизистых поверхностей на яично-канареечный – эта трансформация не для слабонервных! Тогда выяснилось, что нервы мои - как стальные тросы!
С собственными недугами боролась я увлеченно и - О, чудо! – годам к сорока недуги были окончательно побеждены.
На фоне этой всей борьбы была закончена школа, а затем Ленинградский химико-фармацевтический институт. Я стала провизором и проработала несколько лет в аптеке.
Позже, обнаружив в себе устойчивое влечение к образовательному процессу, я решила продолжить учебу в Санкт-Петербургском государственном университете.
«Мировая экономика»! Это словосочетание завораживало и даже гипнотизировало!
В результате, я хладнокровно оставила аптеку и погрузилась в деловое пространство макро- и микроэкономики. Наиболее тщательно я стала изучать деньги! Хотелось узнать откуда они берутся, а главное - куда исчезают. В итоге, деньги я полюбила. Они ответили мне вялой взаимностью и, увы, не сразу…
Особенным моментом жизни стал переезд в 2003 году в Канаду, где, на первый взгляд, все показалось иначе, чем в России. Однако, довольно быстро подтвердилось, что хоть антураж местный и отличается значительно от российского, все-таки ценности у людей на разных континентах одни и те же: здоровье, семья и достаток.
Затем случилось странное. Внезапно я начала писать рассказы.
И ведь как? В меня не била молния, я не падала в погреб или куда-либо с большой высоты, также не захватывали меня инопланетяне и не проводили надо мной никаких опытов. Словом, ничего смертельно-экзотического со мной не происходило, что вдруг могло бы подтолкнуть ресурсы головного мозга к неожиданной интеллектуальной деятельности. Напротив, помню, что в разгар ремонта дома, без всяких предисловий, я, со словами «гори оно все синим пламенем!», швырнула кусок гипсокартона на пол и прямо в пыльных рабочих ботинках, штанах и в кофте под мех облезлой афганской лисы уселась за компьютер и написала первый рассказ «Законы российской глубинки». Так я стала писателем…
Несложно обрисую свой стиль изложения. Как правило, в своих сочинениях я не даю пространных философских рассуждений, не описываю природу, не увлекаюсь длинными диалогами и не предлагаю никаких выводов к происходящему. Также у меня трудно найти сопоставление канадской и российской действительности. Оставим это занятие вновь прибывшим иммигрантам.
Герои моих рассказов – реальные люди. События, происходящие с ними – реальные события. Я лишь организую прошлое в единый событийный ряд и стараюсь как можно изящнее и художественнее это изложить. Так появляется законченная история.
В заключение хочу добавить, что моя биография, с подробностями, порой доходящими до стыдливой неловкости, вплетена в сюжет нескольких первых рассказов.