"Наша марка": лютый эксклюзив
Издательство "Амфора" часто упрекают в том, что оно живет за счет недр книжного шкафа, красиво переупаковывая бестселлеры прежних лет. Апофеоз такой тактики - научпоп про микробов, переведенный на русский 55 лет назад. Но вот питерцы вышли на рынок с лютым, невиданным эксклюзивом. "Наша марка" - это современная русская проза. Но "другая". Попытки "Вагриуса" (черная и серая серии), "Лимбуса" ("Мастер"), "Текста" и других ориентировались на прозу так или иначе раскрученную - годами публикаций в толстых журналах, громкими премиями и пр. То есть в качестве читателя предполагался "народ": будь то учительница из Подольска, будь то актер театра и кино, привлеченный в премиальное жюри. Иную стратегию работы с современной литературой демонстрируют "Ад Маргинем" и "Захаров": модные книжки про жизнь, написанные в технологиях и на скоростях рубежа тысячелетий.
"Наша марка" начала с литературы едва не эзотерической, откровенно интеллектуальной. Первые четыре книги серии - "Цыганский роман" Андрея Левкина (я вам о нем уже рассказывал), "Бессмертник" Павла Крусанова, "Борхес умер" Виктора Лапицкого, "Три ушлых обезьяны" Александра Секацкого. Грубо говоря, круг авторов питерской галереи "Борей", переводческо-философская замороченная тусовка восьмидесятых. Все эти книги похожи и в разной степени тяготеют к тому, что Левкин в свое время назвал "абстрактной прозой": длинные периоды, поток сознания, сознательные темноты и пр. Эта литература создавалась не для читателя, а для ценителя. Книга Крусанова начинается с филигранной притчи "Бессмертник", но чем дальше, тем больше письмо отвлекается от действия в пользу умозрения. Том Лапицкого открывается занятной историей (о том, как по Всемирному Радио объявили, что сказавший слов СТОП бесследно исчезает), но потом нам предлагается "анонимное бормотание" без абзацев и на много страниц.
Это хорошая, но слишком специфическая литература. Она никогда не издавалась тиражом больше тысячи. Секацкий, взяв в руки сигнальный экземпляр, растерянно сказал: "Я-то себя считаю автором "Митиного журнала". Тираж Митиного журнала и других изданий, в которых Секацкому доводилось печататься, никогда не превышал тысячи экземпляров. А тираж всех четырех дебютных книжек "Нашей марки" - пять тысяч. Это столько же (или даже больше) чем тиражи во всех упомянутых выше куда более попсовых проектах.
На что же рассчитывает издатель? В том, что тиражи разойдутся, сомнений мало: "Амфора" приучила читателя раскупать всю свою продукцию. Но вот будут ли книги прочитаны и, соответственно, разойдутся ли тиражи следующих выпусков? Надежда на тех, кого питерские издатели долго прикармливали европейским интеллектуализмом и латиноамериканским магическим реализмом - тоже чтение не из легких. Если эти люди полюбят парадоксальные построения Секацкого, это будет грандиозным успехом. Впрочем, в ближайших планах "Нашей марки" книжки более читабельные - например, переиздание нашумевшего крусановского "Укуса ангела" (который даже В.Бондаренко с Г.Зюгановым обсуждали в газете "Завтра") или два романа Сергея Носова, человека, который превращает герметичные борхесовские фигуры мысли в беллетристические сюжеты: рискну предсказать, что Носов станет в 2001 году модным сочинителем.
Вячеслав Курицын