С японским языком я впервые встретилась почти пятьдесят лет назад, когда поступив на филологический факультет МГУ, попала в японскую группу отделения структурной и прикладной лингвистики. Боюсь, что до того я не имела представления ни об этом языке, ни о Японии. Поступая в университет, я декларировала свое желание заниматься прикладной лингвистикой — машинным переводом, как тогда это воспринимала. Мне кажется, что наше студенчество пришлось на необычайный взлет отечественной лингвистики: новые, смелые идеи находили оригинальное воплощение в трудах молодых талантливых ученых. Эти ученые так же, как и их маститые предшественники и учителя с огромным энтузиазмом несли свои знания студентам. Выступления на заседаниях научных студенческих обществ, лекции в учебном процессе, общедоступные лекции, конференции собирали огромные аудитории желавших узнать, что происходит в науке о языке. Недостаточная подготовка и весьма средние способности не давали мне в то время возможность осознать масштабы открытий или как-то систематизировать услышанное — я просто, как губка, впитывала все подряд, и даже сейчас порой всплывет какой-то намек на знание, полученное в те годы. Блистательный талант Андрея Анатольевича Зализняка и Игоря Александровича Мельчука, их открытость к общению позволили мне в конце концов как-то ориентироваться в лингвистических концепциях, но на первом курсе это был просто захлестывающий поток информации. Трудно давалась математика. Много позже придет осознание того, какой незаурядной личностью и прирожденным педагогом был наш математик Юрий Александрович Шиханович. Сейчас изданы его книги, в основе которых лежат наши учебные курсы, можно оценить стройность теории и строгость изложения, а тогда казалось, что не поймешь, не запомнишь, не выучишь, не сдашь...