Эдмунд Купер. КИРОН ГОЛОВА-В-ОБЛАКАХ. Роман
Андрей Щербак-Жуков. ПОСЛЕДНИЙ РОМАНТИК… КТО СЛЕДУЮЩИЙ?
Марк Стиглер. ЗИМНЯЯ ПОРА КЭТ.
Кир Булычев. РОКОВАЯ СВАДЬБА, повесть.
Вячеслав Басков. РЕБЕНОК ПОД НОГАМИ.
Томас Диш. ЕГО ПЛЕМЯ.
Наталия Сафронова. ЕСЛИ МИР В САМОМ ДЕЛЕ — ТЕАТР…
БАНК ИДЕЙ В предыдущем номере журнала мы опубликовали интервью с А. Кабаковым, в котором писатель сокрушался по поводу вытеснения из литературы романтических героев. Ним показалось, что автор несколько преувеличивает опасность рационализации и «роботизации» прозы. Ибо есть жанр, которому романтическая линия присуща изначально как одна из характерных его особенностей. В доказательство мы решили предложить нашим читателям номер журнала, посвященный романтической фантастике. А представит его молодой российский фантаст, открыто исповедующий именно это направление в своем творчестве. Раз в полгода писатель Кир Булычев навещает своих старых друзей, проживающих в Великом Гусляре, и знакомит читателей журнала «Если» с событиями, которые произошли за время его отсутствия. На этот раз поездка заняла гораздо больше времени, ибо очередной вызов судьбы, брошенный жителям славного города, имел весьма привлекательный облик. Читатели, наверное, заметили, что в грядущем, которое нарисовал Кир Булычев, нет детей, «нашего будущего», как говаривали в пору строительства коммунизма. Не оттого ли, что новая власть по-большевистски взявшись построить капитализм «в четыре года», решила проблему взращивания граждан нового общества с присущий ей непоколебимостыо. В «светлое будущее», то есть а десятый класс средней школы решено брать только «самых достойных». Остальные, не выдержавшие тест на право жить при капитализме, выбрасываются на только ив школы, по сути — из жизни. У фантастов на хватит мужества заглянуть в завтрашний день такого общества. Как-то среди ТВ-новостей мелькнул сюжет о новом приемнике верховного правителя Тибета — Далай-ламы, решившего удалиться от дел. Объектив приблизил поразительное в своей неподвижности лицо ребенка, выбранного по традиции ламаистскими жрецами а качестве земного представителя Будды. Перед камерой он держался соответственно своему сану: поза «лотоса», невозмутимое выражение лица. Для обычного ребенка подобная неподвижность — симптом психического неблагополучия, для будущего Далай-ламы — его признак самоуглубленности, склонности к созерцанию. Мальчика уже долго тренировали; почти с пеленок ему пришлось «жить в роли», которую предстоит играть до конца дней. Герою Т. Диша гораздо сложнее: ему предстоит играть сразу две роли. Впрочем, только ли герою писателя-фантаста?